КАПИТОНЫЧ: 50 ЛЕТ В «ТОРПЕДО»! 50 ВОПРОСОВ, 50 ОТВЕТОВ.
01.10.2025 / Интервью
ОТКРОВЕННЫЙ ДИАЛОГ О ЖИЗНИ, СУДЬБЕ, ВЕРЕ, ЛЮБВИ И БЕЗГРАНИЧНОЙ ПРЕДАННОСТИ РОДНОМУ КЛУБУ.
Сегодня, 1 октября, исполняется ровно 50 лет, как Александр Капитонович Петров — или просто Капитоныч — бессменно работает в своём родном клубе, московском «Торпедо». Сначала массажистом, а потом администратором.
Уникальный случай в истории отечественного футбола! А быть может – и мирового.
В апреле 2026-го Капитонычу исполнится 75, но он привык каждый день вставать на работу в 5 утра. Петров своими глазами видел легендарные победы «Торпедо» над «Манчестер Юнайтед» и «Реалом», «Штутгартом» и «Севильей», падение клуба во Вторую лигу и лишение профессионального статуса.
Капитоныч лично застал Иванова и Стрельцова, Воронина и Шустикова, а потом учил уму-разуму легионеров.
Дмитрий Ганичев задал главному хранителю торпедовских традиций ровно 50 вопросов.
1. Капитоныч, если бы ваши 50 лет работы в «Торпедо» были одним футбольным матчем, то каким бы он был: победным финалом, упорнейшей игрой с борьбой до последней минуты или чем-то иным?
Матчем с борьбой до последней минуты.
2. Какой самый важный неписаный закон взаимоотношений в футбольной раздевалке за полвека работы вы для себя вывели?
Решающее слово всегда за главным тренером.
3. Ваша знаменитая фраза, которую вы часто повторяете игрокам перед выходом на поле на ответственный матч.
Будь самим собой!
4. Вам приходилось быть не только администратором, но и психологом, дипломатом, даже отчасти отцом для многих игроков. Какая из этих ролей давалась вам сложнее всего?
Быть отцом - самое сложное, потому что у каждого футболиста есть свой отец. И отношение отца к сыну совсем другое, чем просто к каждому человеку или футболисту.
5. Есть ли у вас какой-то атрибут или что-то вообще нематериальное, что всегда с вами?
Совесть!
6. За полвека сменилось несколько поколений футболистов. Как вам удаётся оставаться «своим» и для игроков советского времени, и для современных легионеров?
Я не могу сказать, что я всё время и для всех «свой», потому что не терплю ложь и не люблю тех людей, которые относятся к футболу как к источнику наживы. Я прекрасно вижу, когда люди по-настоящему любят футбол, отдаются игре и преданы своей команде. Я пытаюсь сказать современным легионерам, чтобы они хотя бы в интернете посмотрели и узнали, что такое «Торпедо». Потому что есть те, кто просто не в курсе. Некоторые даже не знают, кто такой Стрельцов. Ну вот о чём мы можем с ними говорить? Ты сначала почитай, узнай историю команды, а не только заглядывай в карман к себе и другим. На мой взгляд, самое главное – это когда ты играешь за родной клуб и отдаёшь игре всего себя самого полностью, без остатка. А ложь, фальшь – они очень хорошо чувствуются.
7. Было ли Вам когда-нибудь настолько невыносимо тяжело, что Вы подумывали уйти из «Торпедо»? Что удерживало?
У меня никогда не было желания уйти из «Торпедо», потому что я с детства безумно любил футбол. Вырос я в сибирской деревне, где даже телевизора не было. А уже когда появился телевизор, я практически не пропускал трансляций футбольных матчей. Помню, как уже будучи студентом, мы вчетвером смотрели игру «Торпедо», и тогда я первый раз увидел на экране старого телевизора Эдуарда Стрельцова. Это было просто невероятно! Поэтому моя любовь к футболу нескончаема, а уж тем более – в родной команде. Я знаю, что найти такую команду, как «Торпедо», для меня будет очень трудно сейчас, чисто психологически. Нет, я не представляю себя ни в какой другой команде, кроме «Торпедо», никак. Это то же самое, что предать родного отца или мать!
8. Если бы вы могли передать важную частичку своего колоссального опыта молодому коллеге-администратору в одном наказе, что бы это был за житейский совет?
Любить своё дело и быть преданным футболу!
9. Как постепенно менялось ваше восприятие футбола и клуба от первой до пятидесятой годовщины работы? Во что вы верили тогда и во что верите сейчас?
Это, пожалуй, один из самых сложных для меня вопросов. Почему? Считаю, что я счастливый человек, потому что почти 20 лет в советское время служил команде «Торпедо». Это самые классные годы моей жизни, можно сказать. А когда я вижу то, что сейчас происходит в российском футболе, то, конечно, расстраиваюсь и воспринимаю это близко к сердцу. Я понимаю, что и раньше многое решали деньги, но сегодня они решают всё. Поэтому, потеряв ту трубу, за которую мы держались, в какой-то степени мы потеряли значительную часть клубной истории, которую, к сожалению, пока никак не можем вернуть. История «Торпедо» создавалась именно в советское время.
10. Кем вы себя сейчас больше ощущаете: хранителем традиций «Торпедо» или тем человеком, который должен помочь адаптировать клуб к новым реалиям?
Второе точно не моё, потому что очень трудно сейчас вернуть всё то, что мы потеряли. Я всё вижу, думаю, что и наши болельщики это видят. Это сложно очень. Стабильность должна быть во всём: и в руководстве, и в финансировании. Только при таком раскладе мы что-то сможем из команды слепить в дальнейшем.
Все мы сейчас очень ждём наш новый стадион, потому что очень устали, как кочевники, постоянно переезжать с одного места на другое. Увы, постоянное ощущение, что ты будто что-то у кого-то всё время просишь… при этом чувствуешь себя в гостях. Мы хотели бы скорее вернуться к себе домой!
11. О ком из великих игроков «Торпедо» можно с уверенностью сказать: «Вот именно он – истинный торпедовец»?
Очень хороший вопрос (улыбается). Я часто сам думал над этим. Для меня торпедовец номер один - Валентин Козьмич Иванов. Это олимпийский чемпион, это чемпион Европы, это капитан сборной, капитан «Торпедо». Это прекрасный тренер, самые значительные победы в истории нашего клуба были одержаны под его руководством. Лучше вариантов нет. Да, как игрок - самый великий, понятно, что Стрельцов. Но как человек, который сделал для команды столько, сколько ни сделали все вместе взятые, – это Козьмич. Поэтому однозначно для меня он – торпедовский человек номер один. И авторитет у него был сумасшедший. Когда Иванов заходил в раздевалку, была полная тишина. Он заходил в автобус, люди прятались за креслами, чтобы только их не увидели (улыбается). Иванов «читал» игроков с листа, даже не надо было специально давление замерять, ещё что-то. Козьмич сразу говорил доктору: «Возьми того, того, того. И они попадали сразу…»
Мы стоим на бровке поля на базе в Мячково. А он как грамотный тренер всегда стоял лицом к солнцу. Козьмич громко спрашивает: «Игрок Х! Сколько ты вчера шампанского выпил?» Гробовая тишина… Тот, кого вызывали, потом недоумевает… Откуда он знает? Как, чего? Мы вчера с женой пили вдвоём шампанское. И потом наступает такая мхатовская пауза… Как говорится, чем дольше пауза, тем лучше актёр… (смеётся) И Козьмич говорит: «Игрок Х, да после тебя в туалет зайти просто невозможно!» То есть, понимаешь, да? Тогда в Мячково был один туалет на весь этаж. Ну как этого человека можно было обмануть? Просто без шансов!
12. Расскажите историю про самого запоминающегося гостя раздевалки «Торпедо».
Тут ответ однозначен: раньше мы очень дружили с Театром Сатиры. Помню, как к нам зашёл наш известный болельщик Александр Ширвиндт со своим лучшим другом Михаилом Державиным и Спартаком Мишулиным. Вот это был праздник, конечно! Они одним своим видом буквально до слёз смешили игроков.
А такая традиция раньше была, в нашем комитете комсомола был специальный человек, который отвечал за культурную программу команды. Перед официальными матчами со «Спартаком», киевским «Динамо», международными играми всегда кто-то из артистов или певцов первой величины приезжал к нам на базу в Мячково.
13. Какой игрок имел самую необычную предматчевую привычку или ритуал?
Нет, пожалуй, не назову такого. Единственное, в советское время было достаточно много людей, которые курили. Заходишь в душевую, а там стоит дым коромыслом… Думаешь, блин, что же вы творите перед игрой? Но они умели играть в футбол, опять же. Сейчас такого нет (смеётся).
14. Чей приход в команду или уход из неё стал для вас самым большим эмоциональным потрясением?
Так много игроков сменилось, не хочется никого обидеть.
Я могу сказать, что когда к нам пришли братья Савичевы, это действительно здорово отразилось на результатах команды, на игре «Торпедо». Возьмите ту же знаменитую встречу с «Штутгартом», ведь Юра и Коля просто вдвоем её сделали, при том, что, конечно, все остальные торпедовцы тоже сражались, бились на поле. Немецкие зрители аплодировали нашей команде стоя. Юрий уже потом сделал хорошую карьеру в Европе: в Греции и в Германии очень здорово играл. Николаю не повезло в этом плане, из-за травмы коленного сустава он практически не засветился в Европе. Хотя его приглашали, я знаю.
15. Приходилось ли вам хранить какой-то большой секрет игрока или тренера, который до сих пор так и не раскрыт?
Очень много раз. И до сих пор не буду раскрывать. На то это и секрет (смеётся).
16. Вспомните самый трогательный для Вас момент, связанный с кем-то из игроков «Торпедо»?
Мы играли в Ташкенте, как сейчас помню, и выиграли тогда со счётом 2:0. Аэропорт «Домодедово» в то время был совсем маленьким, не то что сейчас. Наш рейс постоянно откладывался: на час, потом ещё на час, затем ещё на час… чтобы никто не уходил и не уезжал из аэропорта. Естественно, тогда ни о каком питании или предоставлении проживания не могло быть и речи. Разумеется, не было мобильной связи, ничего подобного. Ребята ночью по очереди спали на газетах прямо на полу… После этого мы летели 4 часа до Ташкента, игру задержали на 15 минут. Помню, растирал футболистов перед выходом на поле на борцовских матах. Жара безумная стояла. Торпедовцы выиграли 2:0. Я был в шоке, это просто невероятно! Был готов расцеловать каждого, как же они тогда бились за нашу команду!
17. Кто из тренеров, с кем вам довелось поработать, был самым требовательным к мелочам в быту команды в поездках?
Это, разумеется, Валентин Козьмич. Единственное, могу сказать, что к любому тренеру, который приходит в команду, я всегда отношусь с уважением. Ведь ни один тренер не ставит задачу провалить свою профессиональную карьеру. Я уверен, что каждый специалист хочет для команды только самого лучшего. Другое дело, что далеко не у всех получается достичь этого в силу разных обстоятельств.
А из тренеров российского периода я выделил бы Сергея Игнашевича.
18. Чьё чувство юмора в команде вы ценили больше всего? Можете вспомнить самый удачный розыгрыш?
Всяких розыгрышей в разные периоды, конечно, было очень много. Из советского времени могу выделить связку Володи Бутурлакина и Лёши Еськова. Это было что-то невероятное. Они так «травили» нашего вратаря Толика Елизарова, у которого были руки огромных размеров. Как-то раз я положил обе свои руки рядом с одной его ладонью, и его ладонь намного оказалась больше. Можешь себе это представить? Когда он накрывал мяч, мяча не было видно… Они его «травили» так, что потом у всех два дня живот болел (смеётся). Причём это был не злой, а настоящий юмор. Взяточник… Такой рукой только бабки загребать, а не мячи ловить… В общем, издевались, как могли! (улыбается)
19. Были ли игроки, которые приходили в «Торпедо» с сомнительной репутацией, но вы были уверены, что все ошибаются в своих оценках, и в итоге оказывались правы?
Скорее были случаи, когда игрок по каким-то причинам уходил из нашей команды, а со временем понимал, что лучше, чем в «Торпедо», ему уже нигде не будет. Вот таких случаев за 50 лет было очень много.
20. О ком из игроков «Торпедо» последних лет вы смело можете сказать: «Вот он станет настоящей легендой клуба»?
Сейчас я подумал только об одном человеке – Саше Рязанцеве. Жалко, что Александр сейчас не с нами и не в клубе. Но я думаю, что настанут те времена, когда он вернётся в «Торпедо». Рязанцев - замечательный человек и очень хороший футболист. Не сомневаюсь, что из Саши получится классный тренер или футбольный функционер.
21. Опишите самый курьёзный случай на сборах, связанный с погодными условиями.
Помню, как на зимних сборах в Адлере мы тренировались на поле, где не было ни одной травинки. Было по 3 тренировки в день. Вратари в этой грязи кувыркались и выглядели, как поросята. Я всё время думал о здоровье ребят, о том, чтобы они не дай Бог не простыли и не простудились. В то время парни сами стирали себе тренировочную форму, а некоторые прямо в ней заходили под душ. Причём он далеко не всегда был горячим. Хозяйственным мылом намыливали свою одежду, отжимали её, бросали на батареи. Как правило, до следующей тренировки эта форма не высыхала. И они её сырой надевали. И прямо так тренировались в ней. Конечно, эти ребята... они огромное уважение вызывают у меня.
А из курьёзных моментов… Мы как-то приехали в Самару. Лето, жара стояла страшная. А сотрудники гостиницы в это время вздумали проверить работу батарей. То есть, представляешь, за окном +30, а батареи – кипяток просто. И пацаны что сделали? Они открыли на этаже все двери в номера. Никто уже не боялся ограбления (улыбается). Легли на пол, и прямо на полу спали.
22. Приходилось ли вам когда-нибудь «спасать» игрока или тренера из отделения милиции/полиции?
Нет-нет, лично со мной такого не было. Если касается милиции, то вспоминается такой случай с участием нашего великолепного врача Анатолия Семёновича Прояева. Мы были на стадионе «Торпедо» в раздевалке, и вдруг внезапно к нам забегает человек и кричит, что на поле умирает футболист. Мы бросаем все дела и тут же выбегаем. Оказалось, что там сотрудники милиции играли в футбол, и одному из них внезапно стало очень плохо… Он потерял сознание. Вместе с Семёнычем мы пытались его реанимировать, тут же вызвали скорую. Но произошла страшная трагедия, спасти его врачи не успели… Очень грустная история…
23. Какая важная вещь терялась или забывалась командой перед важным выездом?
Точно были такие случаи, и не раз, когда футболисты забывали взять свои бутсы. Я, конечно, сейчас точно уже не вспомню фамилии, но такие случаи были. Я в такие моменты всё время думаю, ну вот представь себе, если бы скрипач забыл свою скрипку перед концертом. Это же нереально просто, такого просто не может быть (улыбается).
Вспоминаю ещё такую ситуацию: мы играли на выезде в Одессе, сидим уже все в автобусе, нет только двух игроков. Злой Козьмич мне кричит: «Петров, ***, иди быстрее в отель! Скажи, что вся команда уже давно в автобусе».
Я выбегаю и поднимаюсь на лифте в номер этого футболиста, не помню, с кем, он жил тогда. И вот они там сидят и дымят в два смычка, курят. Я говорю: «Вы чего, совсем охренели? Команда уже уезжает, у нас с «Черноморцем» одесским игра! Вас все ждут внизу» Короче, этот футболист побелел. Пулей прибежал в автобус. А как вышел на поле, два мяча сопернику положил. Он понимал, что иначе ему «труба» будет просто (смеётся).
24. Вспомните ситуацию, когда ваша смекалка и знание «обходных путей» помогли найти выход из нестандартной ситуации для всей команды?
Давай так, я про себя вообще ничего не буду говорить. Может быть, кто-то расскажет, а я не буду говорить.
25. Какой самый неожиданный и ценный подарок вам преподнесли игроки или руководство клуба?
Из материальных подарков, скорее всего, последний. Когда мне на 48-летие работы в «Торпедо» подарили автомобиль Toyota Camry. В тот момент у меня не было своей машины. Я к ней очень хорошо, бережно до сих пор отношусь. Берегу её как зеницу ока, ведь это «торпедовская машина». Я номера даже не поменял. Помню, что на этой машине я иногда встречал в аэропортах судей. Так что, это такая «намоленная торпедовская машина», я её очень берегу и не собираюсь ни на что менять.
Сегодня, 1 октября, исполняется ровно 50 лет, как Александр Капитонович Петров — или просто Капитоныч — бессменно работает в своём родном клубе, московском «Торпедо». Сначала массажистом, а потом администратором.
Уникальный случай в истории отечественного футбола! А быть может – и мирового.
В апреле 2026-го Капитонычу исполнится 75, но он привык каждый день вставать на работу в 5 утра. Петров своими глазами видел легендарные победы «Торпедо» над «Манчестер Юнайтед» и «Реалом», «Штутгартом» и «Севильей», падение клуба во Вторую лигу и лишение профессионального статуса.
Капитоныч лично застал Иванова и Стрельцова, Воронина и Шустикова, а потом учил уму-разуму легионеров.
Дмитрий Ганичев задал главному хранителю торпедовских традиций ровно 50 вопросов.
1. Капитоныч, если бы ваши 50 лет работы в «Торпедо» были одним футбольным матчем, то каким бы он был: победным финалом, упорнейшей игрой с борьбой до последней минуты или чем-то иным?
Матчем с борьбой до последней минуты.
2. Какой самый важный неписаный закон взаимоотношений в футбольной раздевалке за полвека работы вы для себя вывели?
Решающее слово всегда за главным тренером.
3. Ваша знаменитая фраза, которую вы часто повторяете игрокам перед выходом на поле на ответственный матч.
Будь самим собой!
4. Вам приходилось быть не только администратором, но и психологом, дипломатом, даже отчасти отцом для многих игроков. Какая из этих ролей давалась вам сложнее всего?
Быть отцом - самое сложное, потому что у каждого футболиста есть свой отец. И отношение отца к сыну совсем другое, чем просто к каждому человеку или футболисту.
5. Есть ли у вас какой-то атрибут или что-то вообще нематериальное, что всегда с вами?
Совесть!
6. За полвека сменилось несколько поколений футболистов. Как вам удаётся оставаться «своим» и для игроков советского времени, и для современных легионеров?
Я не могу сказать, что я всё время и для всех «свой», потому что не терплю ложь и не люблю тех людей, которые относятся к футболу как к источнику наживы. Я прекрасно вижу, когда люди по-настоящему любят футбол, отдаются игре и преданы своей команде. Я пытаюсь сказать современным легионерам, чтобы они хотя бы в интернете посмотрели и узнали, что такое «Торпедо». Потому что есть те, кто просто не в курсе. Некоторые даже не знают, кто такой Стрельцов. Ну вот о чём мы можем с ними говорить? Ты сначала почитай, узнай историю команды, а не только заглядывай в карман к себе и другим. На мой взгляд, самое главное – это когда ты играешь за родной клуб и отдаёшь игре всего себя самого полностью, без остатка. А ложь, фальшь – они очень хорошо чувствуются.
7. Было ли Вам когда-нибудь настолько невыносимо тяжело, что Вы подумывали уйти из «Торпедо»? Что удерживало?
У меня никогда не было желания уйти из «Торпедо», потому что я с детства безумно любил футбол. Вырос я в сибирской деревне, где даже телевизора не было. А уже когда появился телевизор, я практически не пропускал трансляций футбольных матчей. Помню, как уже будучи студентом, мы вчетвером смотрели игру «Торпедо», и тогда я первый раз увидел на экране старого телевизора Эдуарда Стрельцова. Это было просто невероятно! Поэтому моя любовь к футболу нескончаема, а уж тем более – в родной команде. Я знаю, что найти такую команду, как «Торпедо», для меня будет очень трудно сейчас, чисто психологически. Нет, я не представляю себя ни в какой другой команде, кроме «Торпедо», никак. Это то же самое, что предать родного отца или мать!
8. Если бы вы могли передать важную частичку своего колоссального опыта молодому коллеге-администратору в одном наказе, что бы это был за житейский совет?
Любить своё дело и быть преданным футболу!
9. Как постепенно менялось ваше восприятие футбола и клуба от первой до пятидесятой годовщины работы? Во что вы верили тогда и во что верите сейчас?
Это, пожалуй, один из самых сложных для меня вопросов. Почему? Считаю, что я счастливый человек, потому что почти 20 лет в советское время служил команде «Торпедо». Это самые классные годы моей жизни, можно сказать. А когда я вижу то, что сейчас происходит в российском футболе, то, конечно, расстраиваюсь и воспринимаю это близко к сердцу. Я понимаю, что и раньше многое решали деньги, но сегодня они решают всё. Поэтому, потеряв ту трубу, за которую мы держались, в какой-то степени мы потеряли значительную часть клубной истории, которую, к сожалению, пока никак не можем вернуть. История «Торпедо» создавалась именно в советское время.
10. Кем вы себя сейчас больше ощущаете: хранителем традиций «Торпедо» или тем человеком, который должен помочь адаптировать клуб к новым реалиям?
Второе точно не моё, потому что очень трудно сейчас вернуть всё то, что мы потеряли. Я всё вижу, думаю, что и наши болельщики это видят. Это сложно очень. Стабильность должна быть во всём: и в руководстве, и в финансировании. Только при таком раскладе мы что-то сможем из команды слепить в дальнейшем.
Все мы сейчас очень ждём наш новый стадион, потому что очень устали, как кочевники, постоянно переезжать с одного места на другое. Увы, постоянное ощущение, что ты будто что-то у кого-то всё время просишь… при этом чувствуешь себя в гостях. Мы хотели бы скорее вернуться к себе домой!
11. О ком из великих игроков «Торпедо» можно с уверенностью сказать: «Вот именно он – истинный торпедовец»?
Очень хороший вопрос (улыбается). Я часто сам думал над этим. Для меня торпедовец номер один - Валентин Козьмич Иванов. Это олимпийский чемпион, это чемпион Европы, это капитан сборной, капитан «Торпедо». Это прекрасный тренер, самые значительные победы в истории нашего клуба были одержаны под его руководством. Лучше вариантов нет. Да, как игрок - самый великий, понятно, что Стрельцов. Но как человек, который сделал для команды столько, сколько ни сделали все вместе взятые, – это Козьмич. Поэтому однозначно для меня он – торпедовский человек номер один. И авторитет у него был сумасшедший. Когда Иванов заходил в раздевалку, была полная тишина. Он заходил в автобус, люди прятались за креслами, чтобы только их не увидели (улыбается). Иванов «читал» игроков с листа, даже не надо было специально давление замерять, ещё что-то. Козьмич сразу говорил доктору: «Возьми того, того, того. И они попадали сразу…»
Мы стоим на бровке поля на базе в Мячково. А он как грамотный тренер всегда стоял лицом к солнцу. Козьмич громко спрашивает: «Игрок Х! Сколько ты вчера шампанского выпил?» Гробовая тишина… Тот, кого вызывали, потом недоумевает… Откуда он знает? Как, чего? Мы вчера с женой пили вдвоём шампанское. И потом наступает такая мхатовская пауза… Как говорится, чем дольше пауза, тем лучше актёр… (смеётся) И Козьмич говорит: «Игрок Х, да после тебя в туалет зайти просто невозможно!» То есть, понимаешь, да? Тогда в Мячково был один туалет на весь этаж. Ну как этого человека можно было обмануть? Просто без шансов!
12. Расскажите историю про самого запоминающегося гостя раздевалки «Торпедо».
Тут ответ однозначен: раньше мы очень дружили с Театром Сатиры. Помню, как к нам зашёл наш известный болельщик Александр Ширвиндт со своим лучшим другом Михаилом Державиным и Спартаком Мишулиным. Вот это был праздник, конечно! Они одним своим видом буквально до слёз смешили игроков.
А такая традиция раньше была, в нашем комитете комсомола был специальный человек, который отвечал за культурную программу команды. Перед официальными матчами со «Спартаком», киевским «Динамо», международными играми всегда кто-то из артистов или певцов первой величины приезжал к нам на базу в Мячково.
13. Какой игрок имел самую необычную предматчевую привычку или ритуал?
Нет, пожалуй, не назову такого. Единственное, в советское время было достаточно много людей, которые курили. Заходишь в душевую, а там стоит дым коромыслом… Думаешь, блин, что же вы творите перед игрой? Но они умели играть в футбол, опять же. Сейчас такого нет (смеётся).
14. Чей приход в команду или уход из неё стал для вас самым большим эмоциональным потрясением?
Так много игроков сменилось, не хочется никого обидеть.
Я могу сказать, что когда к нам пришли братья Савичевы, это действительно здорово отразилось на результатах команды, на игре «Торпедо». Возьмите ту же знаменитую встречу с «Штутгартом», ведь Юра и Коля просто вдвоем её сделали, при том, что, конечно, все остальные торпедовцы тоже сражались, бились на поле. Немецкие зрители аплодировали нашей команде стоя. Юрий уже потом сделал хорошую карьеру в Европе: в Греции и в Германии очень здорово играл. Николаю не повезло в этом плане, из-за травмы коленного сустава он практически не засветился в Европе. Хотя его приглашали, я знаю.
15. Приходилось ли вам хранить какой-то большой секрет игрока или тренера, который до сих пор так и не раскрыт?
Очень много раз. И до сих пор не буду раскрывать. На то это и секрет (смеётся).
16. Вспомните самый трогательный для Вас момент, связанный с кем-то из игроков «Торпедо»?
Мы играли в Ташкенте, как сейчас помню, и выиграли тогда со счётом 2:0. Аэропорт «Домодедово» в то время был совсем маленьким, не то что сейчас. Наш рейс постоянно откладывался: на час, потом ещё на час, затем ещё на час… чтобы никто не уходил и не уезжал из аэропорта. Естественно, тогда ни о каком питании или предоставлении проживания не могло быть и речи. Разумеется, не было мобильной связи, ничего подобного. Ребята ночью по очереди спали на газетах прямо на полу… После этого мы летели 4 часа до Ташкента, игру задержали на 15 минут. Помню, растирал футболистов перед выходом на поле на борцовских матах. Жара безумная стояла. Торпедовцы выиграли 2:0. Я был в шоке, это просто невероятно! Был готов расцеловать каждого, как же они тогда бились за нашу команду!
17. Кто из тренеров, с кем вам довелось поработать, был самым требовательным к мелочам в быту команды в поездках?
Это, разумеется, Валентин Козьмич. Единственное, могу сказать, что к любому тренеру, который приходит в команду, я всегда отношусь с уважением. Ведь ни один тренер не ставит задачу провалить свою профессиональную карьеру. Я уверен, что каждый специалист хочет для команды только самого лучшего. Другое дело, что далеко не у всех получается достичь этого в силу разных обстоятельств.
А из тренеров российского периода я выделил бы Сергея Игнашевича.
18. Чьё чувство юмора в команде вы ценили больше всего? Можете вспомнить самый удачный розыгрыш?
Всяких розыгрышей в разные периоды, конечно, было очень много. Из советского времени могу выделить связку Володи Бутурлакина и Лёши Еськова. Это было что-то невероятное. Они так «травили» нашего вратаря Толика Елизарова, у которого были руки огромных размеров. Как-то раз я положил обе свои руки рядом с одной его ладонью, и его ладонь намного оказалась больше. Можешь себе это представить? Когда он накрывал мяч, мяча не было видно… Они его «травили» так, что потом у всех два дня живот болел (смеётся). Причём это был не злой, а настоящий юмор. Взяточник… Такой рукой только бабки загребать, а не мячи ловить… В общем, издевались, как могли! (улыбается)
19. Были ли игроки, которые приходили в «Торпедо» с сомнительной репутацией, но вы были уверены, что все ошибаются в своих оценках, и в итоге оказывались правы?
Скорее были случаи, когда игрок по каким-то причинам уходил из нашей команды, а со временем понимал, что лучше, чем в «Торпедо», ему уже нигде не будет. Вот таких случаев за 50 лет было очень много.
20. О ком из игроков «Торпедо» последних лет вы смело можете сказать: «Вот он станет настоящей легендой клуба»?
Сейчас я подумал только об одном человеке – Саше Рязанцеве. Жалко, что Александр сейчас не с нами и не в клубе. Но я думаю, что настанут те времена, когда он вернётся в «Торпедо». Рязанцев - замечательный человек и очень хороший футболист. Не сомневаюсь, что из Саши получится классный тренер или футбольный функционер.
21. Опишите самый курьёзный случай на сборах, связанный с погодными условиями.
Помню, как на зимних сборах в Адлере мы тренировались на поле, где не было ни одной травинки. Было по 3 тренировки в день. Вратари в этой грязи кувыркались и выглядели, как поросята. Я всё время думал о здоровье ребят, о том, чтобы они не дай Бог не простыли и не простудились. В то время парни сами стирали себе тренировочную форму, а некоторые прямо в ней заходили под душ. Причём он далеко не всегда был горячим. Хозяйственным мылом намыливали свою одежду, отжимали её, бросали на батареи. Как правило, до следующей тренировки эта форма не высыхала. И они её сырой надевали. И прямо так тренировались в ней. Конечно, эти ребята... они огромное уважение вызывают у меня.
А из курьёзных моментов… Мы как-то приехали в Самару. Лето, жара стояла страшная. А сотрудники гостиницы в это время вздумали проверить работу батарей. То есть, представляешь, за окном +30, а батареи – кипяток просто. И пацаны что сделали? Они открыли на этаже все двери в номера. Никто уже не боялся ограбления (улыбается). Легли на пол, и прямо на полу спали.
22. Приходилось ли вам когда-нибудь «спасать» игрока или тренера из отделения милиции/полиции?
Нет-нет, лично со мной такого не было. Если касается милиции, то вспоминается такой случай с участием нашего великолепного врача Анатолия Семёновича Прояева. Мы были на стадионе «Торпедо» в раздевалке, и вдруг внезапно к нам забегает человек и кричит, что на поле умирает футболист. Мы бросаем все дела и тут же выбегаем. Оказалось, что там сотрудники милиции играли в футбол, и одному из них внезапно стало очень плохо… Он потерял сознание. Вместе с Семёнычем мы пытались его реанимировать, тут же вызвали скорую. Но произошла страшная трагедия, спасти его врачи не успели… Очень грустная история…
23. Какая важная вещь терялась или забывалась командой перед важным выездом?
Точно были такие случаи, и не раз, когда футболисты забывали взять свои бутсы. Я, конечно, сейчас точно уже не вспомню фамилии, но такие случаи были. Я в такие моменты всё время думаю, ну вот представь себе, если бы скрипач забыл свою скрипку перед концертом. Это же нереально просто, такого просто не может быть (улыбается).
Вспоминаю ещё такую ситуацию: мы играли на выезде в Одессе, сидим уже все в автобусе, нет только двух игроков. Злой Козьмич мне кричит: «Петров, ***, иди быстрее в отель! Скажи, что вся команда уже давно в автобусе».
Я выбегаю и поднимаюсь на лифте в номер этого футболиста, не помню, с кем, он жил тогда. И вот они там сидят и дымят в два смычка, курят. Я говорю: «Вы чего, совсем охренели? Команда уже уезжает, у нас с «Черноморцем» одесским игра! Вас все ждут внизу» Короче, этот футболист побелел. Пулей прибежал в автобус. А как вышел на поле, два мяча сопернику положил. Он понимал, что иначе ему «труба» будет просто (смеётся).
24. Вспомните ситуацию, когда ваша смекалка и знание «обходных путей» помогли найти выход из нестандартной ситуации для всей команды?
Давай так, я про себя вообще ничего не буду говорить. Может быть, кто-то расскажет, а я не буду говорить.
25. Какой самый неожиданный и ценный подарок вам преподнесли игроки или руководство клуба?
Из материальных подарков, скорее всего, последний. Когда мне на 48-летие работы в «Торпедо» подарили автомобиль Toyota Camry. В тот момент у меня не было своей машины. Я к ней очень хорошо, бережно до сих пор отношусь. Берегу её как зеницу ока, ведь это «торпедовская машина». Я номера даже не поменял. Помню, что на этой машине я иногда встречал в аэропортах судей. Так что, это такая «намоленная торпедовская машина», я её очень берегу и не собираюсь ни на что менять.
26. А не из материальных подарков?
Что касается нематериальных подарков, для меня всегда было очень важно обыграть «Спартак». И вот, помню, в 76-м или 77-м году, в первом круге мы играли с «Спартаком», а в то время мы с ними были, так скажем, в «контрах». Тысяч 60 зрителей было на стадионе, из них, наверное, тысяч 40 было спартачей и 20 наших. И спартачи громко кричали: «Же-ня Лов-чев!!!» Два мяча они получили. Все ждут второй круг. В первую очередь, конечно, болельщики «Спартака». И на стадионе собралось уже 80 тысяч. И как вы думаете, что опять кричат красно-белые? То же самое. А Женя Ловчев тогда был капитаном команды. Спартаковцы к моей радости получили тогда «трёшку». И это было, конечно, настоящее счастье для всей нашей команды, потому что со «Спартаком» у нас были, так сказать, тогда непростые отношения, 100%. Почему? Потому что мы помогли им вылететь в Первую лигу… Как говорил Николай Петрович Старостин, «Мы это «Торпедо» никогда не простим!». Вот поэтому такая была «заруба».
Позже, когда мы работали с Ринатом Дасаевым, я постоянно его подкалывал и говорил: «Дасаев, слушай, ты 10 лет у «Торпедо» не мог выиграть». А у него в ответ всегда была заготовлена такая фраза: «Это было до меня!»
27. Расскажите историю про самого суеверного человека в истории клуба на вашей памяти.
Наш нападающий Амур Калмыков постоянно чётко выполнял все ритуалы правоверного мусульманина. А так, многие ребята сейчас носят с собой иконки. Единственное, я не очень понимаю, когда они выходят на поле и начинают креститься и молиться в присутствии телевизионных камер и большого количества людей. В советское время это было не принято.
Если ты веришь, если ты настоящий христианин, ты это должен делать в церкви или там, где тебя никто не видит. Но это лично моё мнение.
Когда за нас выступал нигериец Августин Эгуавон, с ним было связано несколько забавных историй. Однажды вечером мне с ним нужно было приехать на машине из квартиры, где он жил, в клуб. Дело было вечером. Клуб выдал темнокожему футболисту «семёрку» «Жигули», которую он называл «русский Мерседес».
И вот Эгуавон сел за руль, права у него были, а я рядом сижу. И вдруг, когда мы уже подъезжаем к Лужникам, нас гаишники останавливают. Августин испугался и спрашивает: «Это что, потому что я не русский?» Гаишник начинает смеяться. В темноте ему просто показалось, что за рулём никого не было.
И ещё одна история про него. Мы тогда в Новогорске базировались. Я захожу в баню перед тем, как вся команда должна прийти. А там было темно, один какой-то тусклый фонарик, лампочка горела. Я думаю, сейчас я проверю, как там камера, и плеснул ледяной воды. Он как закричит: «Холодно! Холодно!». Я увидел потом, охренел, поскольку сам его даже не заметил сначала. Позже, когда Эгуавон уже какое-то время прожил у нас в стране, сказал мне, что будет писать книгу о России. Мол, никогда такого не видел, что на улице температура -25, а люди едят мороженое.
28. Бывали ли ситуации, когда ваше слово или совет влияли на тактику, выбранную тренером, или переход игрока?
Нет, я старался этого вообще не делать никогда. Потому что есть главный тренер, за ним последнее слово, он отвечает за всё. Если тренер меня спросит, как отношусь к тому или иному процессу, я свою точку зрения обязательно выскажу. Ну а так, чтобы самому ввязываться в разговоры об игроках, о составах – нет, это не моё.
29. Что самое странное Вы находили в карманах формы футболистов при подготовке к стирке?
Начнём с того, что я никогда не лазил по карманам! (улыбается) В лужниковский период у нас была пара человек в команде, которые когда приходили на тренировку и снимали одежду в раздевалке, из их карманов выкатывались фишки из казино. Вот это, конечно, был шок для меня. Я думаю, ну ни фига себе!
А ещё я всегда ругался, когда игроки начинали ходить по раздевалке в красных трусах, «семейниках». Всегда в таких случаях повторял: «Парни, вы же не в «Спартаке», вы – в «Торпедо»! Здесь не должно быть красного цвета» (улыбается).
30. Опишите самый долгий и изматывающий переезд команды за всю вашу практику.
Это 90-й год, январь, запомнил число даже, 5 или 6 января, когда мы летели на сборы в Австралию. Это невероятный перелёт, невероятный. Такого перелёта прежде у меня никогда не было, и думаю, что уже не будет. Мы летели по маршруту: «Москва - Алма-Ата - Дели - Сингапур - Сидней». Если взять чистое время, это 24 часа. Сутки, ага. Мы там месяц провели на сборах. Сейчас, когда я ребятам рассказываю эту историю, они просто мне не верят. А всего через два дня после прилёта, что самое интересное, мы обыграли сборную Австралии. На всякий случай (смеётся).
31. Приходилось ли Вам быть миротворцем во время какой-то ожесточенной драки внутри коллектива? Как вы её остановили?
Внутри команды нет. Бывает, вспоминаю другую ситуацию: дело было в тот период, когда Андрюша Афанасьев играл у нас правого защитника. И мы встречались с «Динамо». А эти динамовские защитники, вы же знаете, да? Новиков-Автоген и так далее… И кто-то из них на бровке так очень-очень жёстко встретил Андрюшку. Мы с доктором понеслись к нему, сломя голову, потому что он даже вылетел на беговую дорожку. И в тот момент от меня прозвучали слова. которые не стоит произносить. Я всё выплеснул на этого игрока. А в это время подбегает вратарь московского «Динамо» Саша Уваров, который сейчас в Израиле живёт.
Подбегает и начинает на меня орать, мол, «Что ты пришёл? Иди отсюда!». Ну, он был послан, конечно, мною несколько раз. Я тогда сидел на скамейке запасных справа с краю, а он защищал ворота, которые располагались как раз близко ко мне. И вдруг мы забиваем гол, и я кричу: «Саша, иди сюда!» и показываю в его адрес определённый жест. Но он же не может прямо во время матча из штрафной выйти ко мне на бровку (смеётся).
Минут за 15 до конца первого тайма я ухожу в раздевалку – готовить чай, разные напитки. И вдруг слышу в коридоре крики, шум-гам, явно происходит какая-то возня. Оказывается, это Уваров несётся в нашу раздевалку с кулаками. В общем, наши ребята меня отбили кое-как. Проходит после этого инцидента год или два. Это, конечно, вообще уникальный случай. На самолёте мы летим в Израиль, проходит примерно час полёта. Я иду в туалет и слышу за спиной такое словосочетание: «Саша, иди сюда!» Поворачиваюсь – сидит Уваров. Ну, думаю, попал… убежать теперь уж точно не получится. Но самое интересное, он говорит: «Иди сюда, Саша!» и наливает мне полстакана виски. И после этого случая мы с ним такими друзьями стали. Всегда когда приезжали, всегда общались с ним очень хорошо.
32. Как изменились за 50 лет болельщики «Торпедо»? А что в них осталось неизменным?
Болельщик «Торпедо» - это человек, который прошёл с командой огонь, воду и медные трубы. Начнём, пожалуй, с медных труб. За последние 25-30 лет мы потеряли, можно сказать, папу и маму в лице ЗиЛа. Я преклоняюсь перед нашими болельщиками. Почему? Потому что они ведь нас не бросали никогда. Мне приходилось даже самому дома стирать игровую форму, когда мы играли в КФК, потом мы вышли во Вторую лигу, потом в Первую… И везде становились чемпионами, у меня, получается, есть медали КФК, Второй лиги, Первой лиги…бронза Премьер-лиги, которую мы выиграли при Виталии Шевченко в 2000-м году и первый кубок России 1993-го года.
Я никогда не забуду, когда мы играли тогда на КФК на Восточке, на четвёртом поле, на резинке… И вся трибуна была забита до отказа, даже на противоположной стороне, где склон, тоже сидели люди и поддерживали команду. Низкий поклон и огромное уважение нашим болельщикам, которые никогда не бросали команду!
Когда я открываю разные программки, буклеты и книги, то сразу всегда вспоминаю наших уважаемых ветеранов. Ведь именно они добились для нашего клуба того, о чём мы сейчас читаем. Вся история клуба создана до нас. Поэтому мы просто обязаны уважать, ценить и дорожить каждым из этих великих людей. Я с огромным уважением отношусь к нашим ветеранам. Дай Бог им здоровья! Очень многих мы, к сожалению, уже потеряли, но такова жизнь…
33. Вспомните самый тёплый и душевный момент общения с болельщиком.
Несколько лет назад я ехал в метро и случайно увидел в вагоне человека в торпедовской бейсболке. Я подошёл к нему и сказал, что очень дорожу теми людьми, которые пропитаны традициями и историей нашего клуба, ходят на игры и посещают тренировки. Мы обнялись и очень тепло пообщались, хотя вообще видели друг друга впервые.
34. Как менялся район вокруг стадиона «Торпедо» на вашей памяти, и о чём из исчезнувшего вы жалеете больше всего?
Я думаю, не только я сожалею о том, что наш стадион теперь уже не будет таким, каким он был раньше. Это первое. А второе: было у нас такое заведение, забегаловка – шашлычная. Именно там перед походом на стадион собирались сотрудники завода после рабочей смены, а потом, счастливые, шли на стадион.
Я сейчас, конечно, не вспомню, как звали ту женщину, которая там работала, но её все знали. Вот к ней приходили, садились за столики, пили Жигулёвское пиво. Иногда разбавляли его горячей водой, ух, чего там только не было... Всегда у неё была припасена «чекушечка» ещё, на всякий случай. При этом никто не хулиганил, не ругался, люди по-настоящему любили футбол. И понятно, что когда всего этого не стало, мы потеряли какую-то очень важную ниточку футбольной жизни.
35. Капитоныч, а есть у вас история, связанная с командным автобусом?
Был у нас такой водитель автобуса, Володя его звали. А автобус был зиловский, наш завод ведь автобусы тоже выпускал. Водитель так любил свой автобус, что решил поставить на него фару и гудок от тепловоза!
Вспоминаю, как-то мы возвращались поздно вечером после товарищеского матча. Володя очень не любил, когда кто-то на «Жигулях» или на «Москвиче» в левом ряду ехал медленно и тормозил движение. Он специально подъезжал сзади и резко включал фару и гудок от тепловоза. Водители легковушек от испуга резко шарахались вправо (смеётся).
36. Вспомните, пожалуйста, несколько матчей на старом стадионе «Торпедо», которые запомнились вам больше всего.
Памятных матчей на Восточке было очень много. Ну, конечно, я не могу забыть матч с мадридским «Реалом», игру с «Севильей», когда Олег Ширинбеков забил фантастический гол, победу над «Манчестер Юнайтед» в серии пенальти.
37. Приходилось ли вам по просьбе болельщиков совершать какой-то поступок, который совершенно не предусмотрен вашими служебными обязанностями?
Пожалуй, каких-то уж совсем невероятных поручений не было. Но футбольные мячи подписывал – не раз, не два и не три. Если болельщик просит меня чем-то помочь, всегда с удовольствием помогу. Это абсолютно нормально!
38. Как вы объясняете легионерам, что такое «торпедовский дух»?
Ну, это достаточно трудно им объяснить. К сожалению, я не владею иностранными языками: ни английским, ни французским, ни каким-то ещё. Я могу только на пальцах показать (смеётся). Всегда легионерам говорю о том, что они должны благодарить команду. Когда ты прилетел в Россию, спускаешься с трапа самолёта, подойди и поцелуй русскую землю за то, что она кормит тебя и твоих родственников, воспитывает твоих детей. Вот от этого, считаю, надо отталкиваться. Увы, сейчас агенты всё решают: где больше заплатят, туда легионеры и придут.
39. Что для вас лично является главными символами «Торпедо», кроме клубной эмблемы?
Все, например, были в шоке, когда после нескольких поражений подряд Козьмич сказал команде, что мы едем на завод, и привёл всех в литейных цех. Мы увидели людей с чёрными лицами, там были видны одни глаза, какие-то огромные рукавицы, сапоги… Эти заводчане как из преисподней появились там. Везде горит огонь, жара. У футболистов, конечно, было просто невероятное ощущение от того, что раньше они вообще не задумывались. какие у них есть возможности в жизни, а какие возможности есть у этих простых работяг. Сравнил бы это с посещением больницы, когда ты здоров, а вокруг тебя лежат калеки.
Что касается запаха, с которым у меня есть ассоциация, то это запах пота в раздевалке.
40. Правда ли, что в «Торпедо» есть свои, известные только очень узкому кругу, приметы и традиции, о которых не знают даже болельщики?
Да, в советское время это было. Когда мы ехали на автобусе из Мячково и поворачивали на Каширку, с правой стороны был старенький-старенький домик. И там на скамейке когда сидел дедуля с бородой в телогрейке, то мы всегда выигрывали. И если обгоняли на дороге катафалк. Это тоже была гарантированная победа. Сейчас у каждого сохранились только какие-то личные приметы. А тогда было много общекомандных.
41. Если бы в вашем распоряжении была машина времени, в какой год или даже день вашей жизни Вы вернулись бы с удовольствием?
Ну, понятно, очень знаковое событие, когда у меня родился первенец Женя, это первое февраля 79-го года. Как сейчас помню, я прямо на массажном столе расстелил газеты какие-то, купил шампанское, закуски и пригласил тренерский штаб. Нас было мало: Валентин Козьмич Иванов и ещё буквально 3-4 человека.
Я всё время шучу, что когда я вернулся со сборов, сын уже вовсю пешком ходил. К сожалению, даже не сумел забрать его из роддома. Рождение дочки Александры – тоже огромное событие.
А ещё очень благодарен судьбе, что я повстречал в своей жизни такого замечательного врача, как Анатолий Семёнович Прояев. Он раскрыл мне глаза на очень многие процессы, многому меня научил, многое мне подсказал. Семёныч – настоящий фанат своего дела. Я очень благодарен ему за всё!
42. Какое самое важное изменение в футбольном быту (от экипировки до перелётов) Вы бы назвали главным за 50 лет?
Изменилось многое. Во-первых, появился интернет. Сейчас когда заходишь в раздевалку, постоянно видишь, что все игроки смотрят на экраны своих смартфонов. Порой их даже не заставишь, чтобы они поздоровались. Я называю их «поколением опущенных голов». Они могут и в туалет пойти с телефоном, мне кажется, и обедать. Увы, это болезнь, которую уже практически невозможно искоренить.
Позитивные изменения в основном ощущают на себе футболисты. Для них в плане условий всё изменилось в лучшую сторону. Для них всё стирают, раскладывают, несут, везут, кормят, поят, одевают, на самолётах они летают. Для игроков сейчас вообще сказочное время. А для тех, кто обслуживает этих игроков, могу сказать, что всё гораздо сложнее стало.
Потому что если раньше футболисты сами стирали, сами переносили вещи, то теперь они вообще ничего не носят и не стирают, им только остаётся играть в футбол. В советское время говорили: «Сначала игра, потом икра». А сейчас получается, что всё наоборот. У футболистов нет практически никаких бытовых проблем.
43. О ком из классных игроков, выступающих за другие клубы, Вы с сожалением думали: «Эх, вот бы ему надеть нашу футболку!»?
Я скажу про футболиста, который раньше выступал за нашу команду, но сейчас играет в другом клубе. Это Ваня. Ваня Сергеев. Считаю, что это человек, который бы нам здорово помог при условии, что качественно играла бы линия полузащиты.
Ещё мне всегда сильно нравился защитник Эмерсон, который сейчас выступает за красноярский «Енисей». Мне он приглянулся ещё когда играл за Хабаровск, они сыграли с нами 0:0, и он был тогда очень хорош. Офигенный футболист, на мой взгляд.
Из игроков советского времени выделил бы Леонида Буряка и Олега Блохина. Говорят, как человек Блоха не очень, но футболист первоклассный, не зря же «Золотой мяч» получил.
44. На ваш взгляд, что из «старого» футбольного уклада «Торпедо» стоило бы вернуть в современный футбол?
Хозяина. Настоящего. Серьёзного. На долгие годы.
45. Что стало самым ценным приобретением в человеческом плане за эти годы лично для вас?
Преданность нашему клубу у некоторых людей. Это сейчас достаточно редкое явление.
46. О чём Вы мечтали 50 лет назад, приходя на работу в «Торпедо», и сбылись ли эти мечты?
Нет, конечно. Если объективно оценивать, 25 лет провала уже в российское время. Мы обязаны были быть в Высшей лиге. Играя с «Манчестером», «Реалом», тогда я даже не представлял себе, что мы можем оказаться в Первой лиге, не то что в КФК. Был матч в воинской части какой-то, я потом игровую форму два дня отстирывал… Это ужас. Для меня это просто невероятно. Я всегда был уверен, что наша команда будет на слуху, в пятёрке сильнейших. В советское время торпедовцы на протяжении 10 лет подряд не вылезали из четвёрки в Высшей лиге СССР!
47. Капитоныч, Вы не раз произносили фразу «Я женат на «Торпедо». Хотелось бы, чтобы Вы раскрыли её смысл и рассказали, что Вы в неё вкладываете?
Да здесь всё достаточно просто и очевидно, ведь на протяжении пяти десятилетий я практически всё время нахожусь с командой. Постоянная стирка, нужно куда-то ездить-забирать-привозить. Каждый день я встаю в 5 - 5:30 утра, возвращаюсь домой в районе 17:00. Получается, что я намного больше нахожусь на рабочем месте, чем дома. К сожалению, ни с семьёй, ни с детьми проводить столько времени я пока не могу себе позволить. К примеру, дачу я открываю в апреле и закрываю в октябре, за всё лето появляюсь там всего один-максимум 2 раза. В советское время одна жена была, сейчас вторая жена - это «Торпедо»!
48. Что для Вас означает слово «дом»? Чувствуете ли вы, что «Торпедо» — это и есть ваш настоящий дом?
Это даже не обсуждается, конечно, да. Конечно, да. Я прихожу домой, я знаю здесь каждый уголок в своей раздевалке. Я знаю, где кто из ребят сидит, с кем я могу пошутить, с кем не могу или не хочу пошутить. Люди же разные (улыбается).
Кого-то могу подколоть, кого-то наругать немножко, по-отцовски, так скажем. Некоторые в команде мне уже во внуки даже годятся. Но они, как правило, не обижаются, потому что я всегда стараюсь быть максимально корректным, отношусь по-человечески.
49. Какова ваша мечта, связанная с клубом?
Хотелось бы, чтобы у нас был свой стадион и загородная база, мы не забывали ветеранов и развивалась Академия, как у больших западных клубов.
50. Оставьте, пожалуйста, напутствие для будущих поколений торпедовцев — игроков и болельщиков.
Всегда и везде верить в команду!
Будем и мы верить в лучшее. Капитоныч, с юбилеем трудовой деятельности и спасибо большое за эту беседу! Длительную и очень увлекательную.
|
Тема:
Интервью
|
Другие новости
ИНТЕРВЬЮ ДМИТРИЯ ПАРФЁНОВА — «ЧЕМПИОНАТ»
01.10.2025 / Интервью
ИНТЕРВЬЮ ДМИТРИЯ ПАРФЁНОВА — «ЧЕМПИОНАТ»
01.10.2025 / Интервью
